человек. Нетрудно догадаться, что подобная проверка, проводимая безо всяких средств автоматизации, требовала колоссальных трудозатрат. Она растянулась почти на десять месяцев. Результат её оказался вполне ожидаемым. Официально было установлено, что ни один человек из списка Ландрю не покидал территорию Франции в указанный период (по крайней мере, официально).

Был изучен вопрос о возможном растворении тел убитых Ландрю людей при помощи кислоты или щёлочи. Чтобы растворить тела 11 человек, преступник должен был использовать не менее полутонны химикатов; украсть такое количество очень опасных веществ он, скорее всего, не мог, а стало быть, для их приобретения ему надлежало действовать легально. Полицейские изучили все сделки во Франции на поставку высокоактивных химических соединений, начиная с лета 1914 г. Эта рутинная работа тоже потребовала много времени и больших усилий, ведь во время первой Мировой войны химическая промышленность воевавшей Франции испытала настоящий расцвет. Усилия детективов, однако, оказались бесплодны: ничего подозрительного обнаружено не было. В конце концов, официально было признано, что Ландрю не прибегал к уничтожения тел посредством их растворения химическими веществами. Тогда как же он избавлялся от трупов?

Вопрос этот был отнюдь не праздным. Без ответа на него нечего было и думать о суде над Ландрю.

Следователи не сомневались, что поведение преступника содержит ответы на все загадки, связанные с ним: следовало лишь правильно оценить накопленный материал. К концу 1920 г. (то есть спустя полтора года с момента ареста) сыщики уже немало знали об Анри Ландрю. Не было никаких сомнений в том, что убийства своих жертв и последующие манипуляции с телами (с целью их сокрытия) преступник осуществлял за пределами Парижа – в арендованных им загородным домах. Однако, дома в Вернуйе (его Ландрю арендовал с сентября 1914 г. по март 1917 г.) и в Гамбэ (аренда с апреля 1917 г. по декабрь 1918 г.) были весьма несхожи: последний был гораздо меньше и к тому же довольно запущен. Кроме того, дом в Вернуйе стоял более уединённо и был гораздо ближе к столице. Имелся и другой немаловажный плюс – к нему было проще проехать на автомашине. Понятно, что для преступника, стремившегося произвести на свои жертвы впечатление респектабельного человека, престижность района проживания представлялась немаловажным соображением при выборе дома. Однако, Ландрю почему-то отказался от лучшего варианта в пользу худшего: Гамб находился гораздо дальше от Парижа и к нему вела довольно плохая дорога.

Несомненно, какая-то весомая причина для переезда из Вернуйе в Гамбэ существовала. Дом в Гамбэ имел в подвале большую печь, которая предназначалась для отопления всего здания. В доме Вернуйе ничего подобного не было, лишь в зале находился камин, да в жилых комнатах – небольшие печи. В Вернуйе невозможно было сжечь человеческое тело, даже предварительно расчленённое, а вот в Гамбэ проделать это можно было сравнительно просто. Может быть, именно это соображение и побудило Анри Ландрю сменить место своей дислокации?

Это предположение получило неожиданное подтверждение после того, когда у соседей Ландрю в Гамбэ поинтересовались тем, как часто он топил свою печь? Соседи припомнили, что порой печь Ландрю действительно топилась в самые неподходящие для этого моменты, например, поздней весной 1918 г. и в начале сентября 1917 г. В обоих случаях стояла прекрасная тёплая погода, и не было ни малейшей нужды обогревать дом. Дым, валивший из трубы, был масляно-чёрным и имел специфический неприятный запах – это тоже отметили соседи.

К этому моменту следователи уже знали, что две женщины из «списка Ландрю» исчезли как раз в указанное время: в сентябре 1917 г. это была Луиза Жомэ, а в мае 1918 г. – 38-летняя Аннетт Паскаль.

В начале весны 1921 г. в Гамбэ вновь появились полицейские с лопатами. Только теперь их интересовали не газоны и клумбы возле хорошо знакомого дома, а яма с золой на заднем дворе. Тщательное просеивание копившейся много лет печной золы (объём её был почти 10 кубометров) позволил сделать долгожданные находки явно криминального происхождения. Из золы были извлечены в большом числе человеческие кости (как цельные, так и раздробленные), больше сотни зубов, зубные коронки, металлические и костяные пуговицы, негорючие детали женских корсетов и обуви. Общая масса костей, которые по мнению антропологов являлись человеческими, составила 996 г, наиболее впечатляющей оказалась обгоревшая половина нижней челюсти, исключавшая любые сомнения в её происхождении от человека. Не подлежало сомнению, что в печи виллы «Эрмитаж» сжигались люди, а также женская одежда и обувь.

Это открытие фактически ставило точку в расследовании. По мнению следователей, воплотившемся в обвинительном заключении, преступный путь Ландрю-убийцы выглядел следующим образом: последняя тюремная отсидка, отнявшая у стареющего мошенника три года жизни, заставила его задуматься над выработкой плана «идеального» преступления, то есть такого противозаконного деяния, сущность которого невозможно будет установить в принципе. Дабы жертвы не заявляли на преступника жалоб в полицию, их следовало заставить молчать вечно. Сделать это можно было только посредством убийства. Но это не могло быть убийством во время брутального грабежа – нет! – это должно быть «тихое», незаметное для окружающих преступление. Так Ландрю пришел к мысли имитировать женитьбу на выбранной жертве и последующий совместный переезд к новому месту жительства вне Парижа. Это усыпляло бдительность родственников, которых преступник, впрочем, не особенно боялся: в случае возникновения с их стороны подозрений Ландрю мог бы заявить, что семейная жизнь не сложилась и он давно расстался с женщиной, о дальнейшей судьбе которой ему ничего не известно. Сами убийства, разумеется, преступник осуществлял так, что никаких свидетелей этому не оставалось; следы злодеяний тщательно уничтожал, благо над ним не довлело ограничение по времени.

В период с конца 1914 г. по август 1915 г. Ландрю убил Крюше, Лаборде-Лайн, Еон и Мэри Пеллетьер. Скорее всего, убийств было больше, и они продолжались в Вернуйе вплоть до марта 1917 г., но в точности этого установить не удалось. В марте 1917 г. была убита Андре Бабелай. Эта жертва столь не соответствовала «предпочтениям» убийцы, что, скорее всего, Ландрю убил бродяжку вынужденно: в обвинительном заключении подчеркивалось, что Бабелай, видимо, стала невольной свидетельницей каких-то разоблачающих Ландрю действий, и потому её пришлось убить. Возможно, эта нищенка видела, как преступник избавлялся от останков своих жертв. Как бы там ни было, убийство Бабелай вспугнуло осторожного преступника: он без промедления оставил Вернуйе и в течение нескольких дней переехал в Гамбэ.

Первоначально Ландрю, скорее всего, не сжигал тела убитых им людей. На вилле в Вернуйе, как уже подчёркивалось, не было необходимой для этого печи. Скорее всего, преступник расчленял тела на мелкие фрагменты и разбрасывал их на значительном удалении друг от друга либо закапывал. Сожжения начались после переезда в Гамбэ.

В период с апреля 1917 г. по декабрь 1918 г. в Гамбэ бесследно исчезли мать и сын Бюиссон, Луиза Жомэ, Аннетт Паскаль, Маршадье, Колломб. Именно им принадлежали костные останки, обнаруженные в толще золы за домом.

Обвинительное заключение подчёркивало, что детальная картотека Ландрю содержит саморазоблачительные записи. Видимо, преступник никогда не предполагал, что его карточки станут объектом тщательного исследования полиции. Скрупулёзная бухгалтерия Ландрю содержала даже такие незначительные, на первый взгляд, записи, как расходы на оплату проезда по пригородным железным дорогам. При этом некоторые из этих записей оказались весьма красноречивы, например: «Мне – туда и обратно, Аннетт – туда». Всем своим женщинам Ландрю рано или поздно покупал билет в одну сторону (в прямом смысле); это могло означать только то, что их возвращение в Париж преступником уже не предполагалось. Были интересные записи и иного рода, например, Ландрю вывез с виллы в Вернуйе и в дальнейшем продал мебель, завезённую туда Лаборде-Лайн. Сердце торговца мебелью дрогнуло при виде добротного шкафа красного дерева, обтянутого шёлком дивана и тому подобных предметов обстановки роскошного будуара. Ландрю перевёз сначала эту мебель в свой гараж-склад в городке Нуэль, а затем продал. Расходы на перевозку, а потом и полученная прибыль были дотошно отражены в бухгалтерских записях Ландрю. Вот уж педант так педант! Присущая преступнику дотошность